До пандемии к идее перехода искусства в пространство VR относились в целом прохладно-настороженно. «Все вроде бы соглашались, что это дело будущего, и на этом интерес пропадал, — говорит Дмитрий Врубель. — А сейчас это самое будущее стало нашим настоящим». Каждый день в фейсбуке Врубеля спрашивают, где купить VR-очки, чтобы полноценно прогуляться по его VR-музею. На странице Vrteka my home museum залы 54 художников, по 20 из них можно бродить, изучать работы с любого расстояния, тыкаться носом в кракелюры и почти незаметные детали живописи Босха и Брейгеля, трогать руками фактурные пастозные мазки Ван Гога, смотреть «Явление Христа народу», «Ночной дозор» и «Последний день Помпеи» в натуральную величину и переходить из зала в зал.

Врубель не требует смерти традиционных художественных музеев, как Малевич сто лет назад. Он сравнивает VR c винилом, в котором тоже когда-то видели потенциального убийцу концертов и фестивалей, но вышло так, что виниловые пластинки только усилили интерес к музыке и живому звуку.

Пока VR активнее всего используется в компьютерных играх, объем рынка которых превышает и музыкальную, и киноиндустрии. В 2017 году игровой рынок оценивался в $121 млрд. По прогнозам Newzoo, в 2020-му он составит $165,9 млрд. Картина выглядит так: чем больше девайсов у человечества, тем активнее оно играет в игры. Но гейм-индустрии тесно в своих рамках, она рвется к новым горизонтам. В Утрехтском университете открыта магистерская программа Game & Media Technology, где